Сайт с текстом https://almaty-lit.ucoz.ru/load/6-1-0-46
Адольф Арцишевский – 85 лет
Адольфу Альфонсовичу Арцишевскому, известному писателю, лауреату премии Союза кинематографистов, Союза журналистов, лауреату премии Международного Казахского PEN клуба, исполнилось 85 лет!
Судьба его уникальна. В свои солидные годы он востребован, плодотворно и много трудится, выпуская одну за другой новые книги, к тому же в свое время еженедельно выдавал актуальнейшие, интереснейшие статьи (порой и две) в газету «Central Asia Monitor». Кто-то из журналистов очень метко назвал их «Энциклопедией духовной жизни Казахстана».
– Герои ваших книг – люди особой стати. Они из тех, кто вносил и вносит свой вклад в духовную сокровищницу нашей страны. Писатели, врачи, люди науки, актёры театра и кино, музыканты, художники… Сотни неповторимых человеческих судеб. «Потрет современника в интерьере эпохи», «Бремя совестливых и мыслящих», «Неукротимая эпоха», «Грани молчания». И уже готова рукопись книги «Стремнина», она, как вы говорите, всё о том же – о мыслящем нашем современнике. Очевидно, речь можно вести о целой серии книг, объединённых единым замыслом, идеей? В них Вы продолжаете своеобразную летопись современного Казахстана. У большинства из ваших книг единое стилевое решение в оформлении – белоснежная суперобложка, черный шрифт названия…
– Это от моей крайней бедности. У меня нет средств на художественное оформление. И мы с издателем Рафиком Зиганшиным решили остановиться на таком вот варианте оформления обложек моих книг. Вы упомянули одну из последних моих книжек – «Грани молчания». Она о сокровенном, о музыке. В ней представлена вся палитра музыкальной жизни Казахстана. Я не музыковед. Я дилетант, даже нот не знаю, умею брать лишь несколько аккордов на гитаре. Но я люблю классическую музыку. Моя душа, мое сердце открыты ей. Это книга о тех, кто истово служил и служит музыке в меру сил своих и в меру своего таланта. «Бремя совестливых и мыслящих» тоже об искусстве. О кино, о театре, о драматургах и сценаристах. А до этого был сборник «Этюды о врачевателях и фармацевтах» — история медицины с древнейших времён до наших дней. Я не собирался писать её специально, но в новейшие времена в течение пяти лет ради куска хлеба работал внештатником в еженедельнике «Фармацевтический вестник Казахстана». Каждый раз приносил я в номер разворот или полосу о врачах, начиная с древнейших времён и заканчивая нашими днями. «Этюды о врачевателях и фармацевтах» вышла вторым изданием, дополненным. В нём есть глава о медиках Казахстана ХХ века.
– Кстати, подраздел книги «Врачи Казахстана. Век ХХ» моей семье особенно дорог. Здесь есть очерк о моем муже Жалдыбаеве Кидирали. Для врача-эндокринолога с почти сорокалетним стажем практической работы эта книга стала настоящим подарком. Как Вы знаете, он в последние годы тяжело болел и частенько, когда совсем было тяжело, раскрывал эту книгу на той странице, где написано о нём. Конечно же, он в те минуты думал о том, что жизнь прожита не зря, что труд его оценён. И, конечно же, он радовался тому, что это признание пришло через совершенно постороннего человека, человека другой национальности, который просто так, бескорыстно, написал о нём, вложив частичку своей души.
– Ученик Михаила Ефимовича Зельцера, Кидирали действительно был врачом от Бога. Я рад, что смог подарить ему эту книгу.
– У Виктора Владимировича Бадикова есть просто удивительные строки о Вас: «Творческая и жизненная биография Адольфа Арцишевского неразделимы. Они в своём духовном единстве и даже зеркальности без всяких натяжек свидетельствуют о том, что перед нами безусловно феномен русской казахстанской литературы. Литературы маргинальной не просто по месту и времени, но и по духу. Оставаясь ментально русской, она черпает материал и вдохновение на иной этнической почве. Причём… самый минимум этнической экзотики. И максимум погружения в казахстанский человеческий материал, причём в новое время всё больше».
– Тогда давайте назовем еще одну книгу — «Прикосновение. Лики друзей». Это серия документальных рассказов о моих друзьях-соратниках. О Бахыте Каирбекове, Олжасе Сулейменове (вы, конечно, знаете, как аукнулось мне редакторство его книги «Аз и Я»). О Бигельды Габдуллине, с которым творчески я связан уже многие годы. О Викторе Бадикове, Тамаре Мадзигон.
– Почти одновременно с «Неукротимой эпохой» вышла и книга Виктора Бадикова «С вечностью наедине». Создается впечатление, что у Вас, помимо особой миссии, видимо предначертанной Свыше, – собирать, объединять своих друзей, знакомых и незнакомых на страницах своих книг, воздавать им должное, рассказывая о них, их становлении, – у Вас еще и миссия выпускать книги друзей, не успевших сделать это при жизни и ушедших в мир иной. Вы сумели издать четыре книги Виктора Бадикова – «Эхо жизни», «По гамбургскому счету», «Книга про себя и про всех». А еще Вы как-то подарили мне книгу «Мальчик и гора».
– Тут особая история. К своему 75-летию я стал добиваться включения в план госзаказа выпуска книги «Портрет современника в интерьере эпохи». Директор издательства «Алаш» Нурлан Джапарович Туебеков поначалу принял меня настороженно. Когда же прочитал мои тексты, то настолько проникся написанным, что сразу же предложил приступить к выпуску следующей книги. И мы выпустили «Неукротимую эпоху». Туебеков попросил меня порекомендовать ещё кого-нибудь из достойных авторов. Я назвал Виктора Бадикова. Пятьдесят один год нашей жизни (вплоть до его трагический гибели) мы с ним плечом к плечу работали в литературе. Были большими друзьями. Для меня было делом чести к 75-летию Виктора Владимировича, доктора филологии, профессора выпустить его «Избранное» – критические статьи и литературоведческие эссе. Нурлан Джапарович боролся, отстаивая книгу, как настоящий Воин. Вообще-то я добивался этого издания к 70-летию Бадикова, но безрезультатно. И чтобы не было, как говорят в таких случаях, «черствого» юбилея, я сумел тогда за свой счет выпустить книгу стихов, посвятив её Бадикову. Было несколько вариантов названий, но я выбрал самое дорогое, что лежало в сердце: «Берег бытия». Это название было задумано мною для своего нового романа, но ближайшему другу, Бадикову, я отдал его без колебаний. А у книги, о которой вы упомянули, двойное название «Мальчик и гора. Река и горы». Она посвящена Славе Патрину, моему университетскому однокашнику и другу. Он был старше меня. Его одержимость писательством была заразительна. Вообще человек он был удивительный. Уже будучи опытным журналистом, окончил Речное училище. Работал на Енисее штурманом большого пассажирского теплохода. Потом был машинистом башенного крана в Ярославле на Волге. Ему удалось выпустить одну-единственную книжечку детских рассказов «Мальчик и гора» в Красноярском книжном издательстве. Последние лет пятнадцать мы не виделись. И вдруг я узнаю, что он трагически ушёл из жизни. Тогда-то я и выпустил книжку, ему посвящённую. Я включил в неё и его рассказы «Мальчик и гора», и посвящённую ему свою документальную повесть «Река и горы», и подробное эссе о его творчестве «Искушение судьбой и словом».
– У Вас особенный стиль, своеобразный подход в освещении материала…
– Наверное, мои эссе и очерки не совсем соответствуют канонам жанра. Равно как и герои этих очерков, они шире профессиональных и временных рамок. Артисты, писатели, журналисты, мои современники, выразители духа времени. Сагадат Нурмагамбетов, Герольд Бельгер, Сейдахмет Куттыкадам, Олег Борецкий… У меня есть большой очерк о работе Смагула Елубая над романом «Одинокая юрта». Мои статьи не носят научного характера, но их можно использовать в виде справочной литературы как материал для исследователей. Однажды я пошел в Союз кинематографистов, чтобы передать сборник герою одного из моих очерков. Мне встретился режиссер-кинодокументалист. Когда он увидел книгу, у него в буквальном смысле задрожали руки: «Это бесценный материал для кинодокументалистики». Известный журналист Амантай Дандыгулов крайне озадачил меня однажды: «Вы должны написать историю духовной жизни современного Казахстана», – сказал он. Я растерялся даже. Потяну ли такой труд? Хотя… уже вышли книги «Нужна ли тетиве стрела?», «Лики друзей», «Бремя совестливых и мыслящих», «Портрет современника…», «Неукротимая эпоха». Книги эти, в сущности, уже фрагменты беллетризованной истории современной духовной жизни Казахстана.
– В одной статье о Бродском встретилось необычное сравнение. Критик писал о нём, как о «поэте центробежном», что «он жил за счет какой-то внешней экспансии: прозаизация поэзии, включение других каких-то культурных пластов». Возможно, я ошибаюсь, но Вы, несмотря на то, что занимаетесь одновременно и публицистикой, и переводами, все же относитесь к «поэтам центростремительным», если это сравнение применимо к Вам. Ваша проза кажется мне поэтизированной, вы вновь и вновь возвращаетесь к поэзии, ставя «другие культурные пласты» на службу поэзии, на службу литературе.