К ночи вернулся в объятья любимой бабушки. Она помогла умыться, постелила постель, прочитала молитву у меня над головой и крепко поцеловала на ночь.
Уснуть долго не мог от пронзительного острого чувства дальнего безусловного родства именно с этим местом. Состояние высокой энергетики и потрясения захлестнули меня. Было удивительно! Казалось, что я всё прошлое время где- то жил и не знал, что живу в чужой стороне и вот добрался-таки, до родного места, и оно меня приняло. Вспомнило про меня, что- то такое, и приняло. Вспомнил и я, хотя в этих местах был впервые, потому что с первой минуты я чувствовал себя счастливо.
С наслаждением слушал тихую перебранку деда с бабушкой. Затем голос отца, глухое постукивание копыт, чьей- то лошади под окном. Наконец всё стихло. Звонко пели цикады и ещё, наяривала какая- то ночная мелочь. Я слушал, слушал и незаметно уснул.
В то лето я прожил в Крыму два месяца. Помогал отцу и дядькам со строительством, всего чего необходимо было. С братьями ходил на пасеку, полол в поле грядки, таскал воду из глубокого колодца. Короче говоря, всю радость переселенца прочувствовал до дна. В свободное время носились по посёлку, играя в футбол, вышибалы или просто валялся под тентом на задах дедова дома или помогал сёстрам, которые в отличие от меня никогда без дела не сидели.
Я помню, как в первый же день моего пребывания, дед поднялся на рассвете. Мы столкнулись с ним на крыльце. Я выбегал по малой нужде, а он, к моему удивлению, уже важно вышагивал из дому, опираясь на толстую высокую палку. Бабушка встала чуть позже. Когда дед вернулся все, кто был на тот момент в трех домах, снохи и внуки, сели завтракать. И мне, по многочисленным просьбам, более обстоятельно, со всеми подробностями, по второму кругу, пришлось рассказывать про друзей и соседей, кого проводили в дальнюю дорогу за это время.
— Говоришь, Арес увёз Дану? А Георгий — внук как же? Он же в училище учился, тот, что за Майкудуком? — вновь начала расспрос бабушка.
— Увёз, увёз! Бабушка Дана плакала, не хотела ехать, но ты же знаешь Ареса?! А Георгий остался доучиваться, но паспорт у него уже греческий…я сам видел! Потом, говорят, тоже в Афины уехал. Я его больше не видел.
— Прямо так и греческий?!- бабушка вздыхает — Ай, Дана, Дана! Как хорошо мы с ней дружили!
Тут она сделала перерыв, отвлекаясь на самовар и подкладывая стряпню в наши тарелки, но потом всё продолжилось.
— Так, а Эмма?
— Старуха! — окликает дед.
— Отстань! — не оборачиваясь на него, отзывалась старуха. — Это вся моя жизнь! Про Эмму ещё раз…
Я с удовольствием тянул чай из знакомой пиалы с казахским орнаментом по краю и продолжал почти заучено:
— Так я же говорю — Эмму забрала Клара. Они, с Ритой, вперёд уехали в этот …как его? не помню города. Кларка потом вернулась. Свою квартиру в Майкудуке не смогла продать, бросила…
— Да ты что?!
-…. а материну и Риткину, ту, что на Юго- Востоке, быстро продали. Эмму под руки, в самолёт и в Германию. Старшая Рита всё там подготовила. Говорят, Эмма хорошие письма шлёт соседям. Не болеет, всем привет и тебе тоже!