Таутеке, не в первый раз уходящий от преследования, стал вихлять из стороны в сторону, резко меняя направление. Разгоряченный погоней конь-пятилетка мчался, не сбавляя хода, а когда султан стал натягивать поводья, чтобы повернуть его, он резко дернулся – и всадник вылетел из седла. Конь не почувствовал, что потерял седока и еще какое-то время все так же скакал, удалившись на порядочное расстояние, а горный козел неспешно пошел своей дорогой.
Молодого султана, разбившегося о камни Устюрта, случайно обнаружил Мырзатай, который выехал осмотреть места под летние пастбища.
К тому времени конь охотника, цепляясь передней левой ногой за свисавшие поводья, уже вернулся к лежавшему на земле хозяину и теперь стоял над ним, фыркая и прядая ушами. Едва разлепив побледневшие губы, джигит смог сказать только, что имя его – Абулхаир и что он из аула торе7 с восточной окраины Устюрта.
Мырзатаю нужно было срочно везти пострадавшего в аул. Для начала он дал ему сделать несколько глотков прохладного кумыса, что возил с собой в маленьком коржуне6, притороченном к седлу. Затем осторожно поднял джигита, не уступавшего телосложением ему самому, устроил в седле перед собой и направился домой, ведя его верного коня в поводу.
К вечеру, расположив Абулхаира у себя, Мырзатай отправил жену за кем-то в отцовский дом. Страдающий от боли в каждой частице тела юноша едва обратил на это внимание… Вероятно, так и случаются судьбоносные встречи: спустя недолгое время он увидел прекрасные глаза этой «кого-то» и с той минуты был навсегда околдован ими. Обладавшая нежной красотой и хрупкостью сестренка Мырзатая ласково проводила теплыми ладонями по ушибленным местам и одну за другой ставила на место сломанные кости и вывихнутые суставы покалеченного охотника.
От сильной боли сжав кулаки и стиснув челюсти, джигит тем не менее не отрывал горящего взгляда от целительницы, вызывая этим ее смущение. И хотя юная красавица очень сочувствовала израненному охотнику, в ее глазах невольно заиграла улыбка…
Влажный блеск в глазах девушки, нежность ее светлого лица заставили трепетать султана, проявлявшего невероятное терпение. В груди его защемило, тело охватила дрожь… Наконец успокаивающее тепло ее мягких рук растеклось по всему его телу, и он погрузился в блаженную негу. Абулхаир прикрыл глаза, ему казалось, будто то свежий весенний ветер ласкает своим дуновением его лицо…
Дверь приоткрылась, и в юрту осторожно вошла светлолицая молодая женщина – жена Мырзатая.
– Бопай! Бопайжан! – мягко заговорила она. – Кажется, в большом доме тебя ищут…
Невестка Акторгын называла свою золовку Батиму не иначе как Бопай – так ее еще в раннем детстве прозвала бабушка, с умилением глядя на бегавшую вперевалку пухленькую крошку.
Султан услышал, что его спасительницу, эту юную чаровницу, зовут Бопай. «Бопай!.. Неужели это ее настоящее имя?» – подумал он устало. Страдания от случайно полученных ранений понемногу угасали, боль утихала, и джигит погрузился в глубокий сон. Он и не услышал, как Бопай потихоньку встала и вышла.