Николай Зайцев
Неожиданность в ожидании
Учась в девятом классе средней школы, я, вдруг, подружился с девочкой из соседнего класса, за что попал в немилость бойкота женского коллектива своего маленького учебного семейства, которое о чём-то шепталось при моём появлении, но говорить со мной отказывалось. Однако, я не испытывал перед ними никакой вины – не знал, что такое измена и даже не ведал, что коллективный девичий заговор был признанием моей, уже в некотором роде, проявляющейся мужественности и признанием этого качества у девчонок и нежелания делиться мной с другими особями женского пола. Тогда я этого не знал совершенно и близкое отношение полов мне было совсем неизвестно, кроме редких поцелуйчиков и рукопожатий. Но меня очень увлекла эта девочка, из класса параллельного, её цыганские глаза пылали таким искренним чувством симпатии ко мне, что не хотелось задаваться вопросами коллективной влюблённости одноклассниц, а хотелось счастливых содроганий сердца при встречах, наверное, с уже любимой. Дни шли, не прерываясь на отдых, напряжение любви нарастало, а тут ещё вплотную подступало весеннее время года, долгая зимняя учебная четверть заканчивалась и всё население школы томилось в ожидании каникул. С моей красавицей мы встречались только на переменках и школьных вечерах, с которых она уходила под приглядом старшей сестры, учившейся на год раньше, так что мне доставались только лучистые взгляды, танцы и нежный любовный шёпот, который, казалось, заглушал громкую музыку, своим волнительным звуком.
Но вот закончены занятия, выставлены оценки успеваемости и отсталости, и школа опустела, но моё воображение удерживало образ девочки ещё и потому, что, прощаясь, она, вдруг, пригласила меня к себе домой и назвала день и время, когда будет ждать. В течении дней ожидания встречи, я мысленно всё входил к ней в дом, а она, улыбаясь, встречала меня за дверьми. Никому из нормальных людей не надобно объяснять, что творилось в моей душе в эти дни вечного, так мне казалось, ожидания свидания.
И вот этот день наступил и я с охапкой весёлый синих подснежников (благо они уже появились на предгорьях), явился к дому, в котором никогда не бывал физически и нажал на кнопку звонка у калитки. Она сразу же выскочила из дверей, видимо тоже ждала, открыла калитку, схватила меня за руку и утянула в дом. В прихожей с меня сняли пальто, я разулся и прошёл, в заполненную весенним светом комнату. Потом мы сидели на диване, и я что-то говорил, говорил, а она слушала, опустив личико на букет цветов, мною подаренный и вдыхала их сладкий весенний аромат. После, ничем не запомнившихся разговоров, мы пили чай со сладкими пирожками и снова присели на диван и… и стали самозабвенно целоваться, забыв про школу и про весну на дворе и про всё ненужное другое. В самый разгар этих счастливых действий, когда щёчки милой раскраснелись, а моё тело пронизывала дрожь, моя девочка, вдруг, поднялась и ловким движением сняла платье, обнажив весь восторг девичьего стана, скованного лишь нижним бельём. Я, никогда ещё не видевший такого откровения юной красоты, прикоснувшись к ней, почувствовал неведомый мне запах любви и провалился, будто в царствие Морфея, покуда не разделся сам, а когда почувствовал вхождение себя самого в глубины мною доселе неизведанные…, совсем удалился из жизненного пространства. Какое время пронеслось в обоюдных ласках – неизвестно, но, когда мы стыдливо поднялись с ложа любви, стараясь чем-нибудь прикрыться, за окнами уже смеркалось, а ведь приглашение на свидание было получено к обеду. Такая вот выпала мне первая любовь. Потом, уже одетые, умытые и причёсанные, мы снова пили чай, не сводя с друг друга восхищённых глаз.