И вот поход на каракалмаков — возможность заявить о себе на всю степь, превратиться из юноши-бозбала в полноправного воина и даже батыра, а там может и султаном станет. Сердце юноши учащенно билось, руки дрожали от нетерпения. О, аруахи! О, алла! Пожелайте мне удачи в пути!
Волнение молодого торе передалось и коням. Иноходец перебирал ногами от нетерпения, вращал глазами, храпел и грыз удила, Жалынкуйрык тоже возбуждённо пофыркивал, мотал головой и пританцовывал на месте; лишь мерин стоял спокойно и безразлично, пока на него навьючивали поклажу…
Споры аруахов
Ополчение стягивалось в долину реки Оленты к главному аулу султана Султанбета – главе многочисленных кипчакских родов Орта жуза. На военном совете в большой белой двенадцатиканатной юрте после недолгого совещания Бас-батыром/ предводителем войска выбрали Олжабай батыра, а его помощником — Уруса — старшего сына султана. В самом конце совета неожиданно встрял один из аксакалов — аульный баксы и убедил всех, что перед походом нужно узнать мнение аруахов. Если к ним не прислушаться удачи не будет.
На широкой площадке за аулом разбросали десяток копий. Старый седобородый баксы в белом шапане привёл такого же белого — акбоз коня, привязал поводья к своему поясу, взял в руки бубен и, выкрикивая:
— Аруақтар колдасын! Тәнiр жарылкасын! Алла сактасын! – заковылял между копьями, ведя за собой коня.
Конь задел два древка, и баксы объявил, что аруахи ещё не договорились между собой и поход надо отложить. Молодые жигиты недовольно зароптали, но смирились.
К вечеру небо обложили грозовые тучи, и ночью начался сильнейший ливень с ветром. Небесные аруахи, подтверждая слова баксы о яростных спорах, сталкивались над военным лагерем, изрыгали громы и молнии, и заливали всё вокруг водой. Воины укрылись в маленьких походных юртах – жолым уй, лошадей загнали в сооруженные ранее загоны, даже собаки попрятались. Порывы ветра, дождевые струи и удары грома яростно хлестали по войлоку юрт, по спинам лошадей, по мокрой траве; вода пузырилась в потоках и ручьями стекала в лужи.
— Астапыр алла, астапыр алла,** — шептали воины при звуках грома, лёжа в тесных жолымуйках. – Неужели у небесного коржуна прорвалось дно? Рахмет баксы за провидение.
Дождь с перерывами шёл всю ночь и всё утро, но постепенно слабел и выдыхался.
Сейтен вместе с десятком воинов, сидя в тесной войлочной юрте и злясь на несговорчивых духов, точил свою бухарскую саблю. Время от времени щупал лезвие пальцами и цокал языком. Наконец, выбрав минуту затишья, вышел из юрты, достал из-за голенища сапога прядь конских волос, выбрал один волос, подбросил и резким ударом перерубил его на лету. Всё, сабля заточена. Теперь её можно тупить о шеи врагов. Юноша успокоился, приложил плоскость клинка ко лбу и со словами: «Кұдай қаласа», — вложил в ножны. Под вечер из-за лохматых остатков туч выглянуло солнце, и над степью повисла огромная яркая двойная радуга.
Перед юртой Олжабая появился старик-баксы и выкрикнул:
— Это Всевышний даёт нам своё бата-благословение! Теперь нужно спросить аруахов.