Значит такого героя народ сам выберет?
Конечно, такие герои из народа и выходят. Это не какие-то менеджеры, спроектированные на высших уровнях власти по старым лекалам. Это народные герои, которые говорят голосом улицы и живых людей. Которые думают о будущем ради настоящего. И хотя молодым кажется, что у них уйма времени впереди, и можно особо не заморачиваться, но рано или поздно они начнут думать о том, как жить сейчас, в эту минуту, чтобы завтра состоялось.
Как Вы думаете, какие были бы изменения в сценарии или режиссуре «Иглы», если бы фильм снимался сегодня, в нашем современном мире?
Если бы фильм снимали, представим такую ситуацию, в нынешнем году, для героя сегодняшнего дня подошел бы кто-то вроде Скриптонита – человек, отстаивающий свой взгляд, независимость и личное творчество, говорящий голосом улицы.
Как Вы видите влияние «Иглы» на современное кино и на молодых режиссеров? Есть ли проекты, которые были непосредственно вдохновлены Вашей работой?
Знаете, это уже не мне судить. То есть, это больше вопрос для кинокритиков и киноведов. Мне многие об этом говорили, о влиянии – пусть они сами голос и подадут. Мне это не столь важно. Все-таки и мне, и Виктору, когда мы работали над этой картиной и готовили другие проекты, было важнее понять, что интересует нас самих, как если бы мы были зрителями своей собственной работы. Всегда интересно открывать новое – как в рассказывании истории, так и в самом себе.
Расскажите, как Вам пришла идея режиссерских решений для передачи эффекта от наркотиков? Например, когда Моро застукивает Дину, она убегает за ширму, мы видим ее силуэт и невнятный рассказ о детстве. Это были импровизации на съемках или все-таки гениально продуманный ход?
Я вам так скажу. Это продуманный ход, но сделанный в алгоритме импровизации. То есть это не то, что было полностью расписано, заранее придумано и затем лишь проиллюстрировано на съемках и на озвучивании. Это и то, и другое вместе. Это как джазовая импровизация, которую невозможно построить на пустом месте.
Как мы собирались эту сцену снимать изначально? Передать и визуально, и по звуку «приход» от приема наркотиков. Это ощущение слома времени и пространства было очень важно. Без каких-то фантастических эффектов, на которые у нас не было ни средств, ни возможностей. Только опираясь на то, что реально есть вокруг нас – квартира, голоса, воспоминания и голос, который меняет свою тональность. Я представляю, как Дина начинает как бы выходить из своего тела. И голос у нее то быстрый, детский, то низкий, замедленный. Время то сжимается, то растягивается и наконец перестает существовать.
Я специально попросил брата, который был оператором, сделать длинную панораму по сумрачной комнате, наполненной воспоминаниями, где она скажет что-то и об Артуре Юсуповиче, и об отце, и все это будет сумбурно и запутанно. В то же самое время две-три фразы вставляет Моро. Он пытается ее вернуть в реальность, и она с трудом туда пробивается. Главное для него – подвести к тому, чтобы ей самой захотелось чего-то реального, а не выдуманного.