Дияз Байсеитов
Мир обречённый
Синопсис: Оператор военно-космической связи несёт очередную вахту в отдалённом командном пункте накануне планового затопления станции Мир, предвкушая скорую демобилизацию. Однако, одно странное обстоятельство заставляет его задуматься о неожиданных последствиях эпохального события.
Павел Тихонов сделал ход конём. Не так эффектно, конечно, как было бы на настоящей доске. Просто на старом монохромном экране, цифра два, символизировавшая гривастую фигуру, переместилась из одного столбца тоскливой таблицы в другой, да парой строк ниже. На том конце провода, в далёком вычислительном зале ЦУПа, закадычный оппонент и разработчик сетевой баталии Саша Говорин увидит угрожающую комбинацию через полминуты. А ответит и того позже – можно варить чай. Чайник у него электрический, корейский, с подсветкой и термореле. Таких в стране, поди, единицы. Пашина гордость и негласно приватизированный трофей за выслугу. Сибирский бушлат, чудо-чайник, пачка писем, справочник технического английского, да тугой брикет строганины в холодильнике – вот, пожалуй, и весь его скарб к окончанию срока службы. Формальный дембель наступил ещё в начале месяца, но связист почему-то не спешил с возвращением. И если весь первый год он едва не выл от тоски, то сейчас его даже пугала мысль о необходимости вливаться вновь в шумное людское стадо.
Вот сопроводим нашу старушку Констанцию на покой, – подбадривал он себя, – и марш домой с этого безлюдного захолустья, с его лесом гудящих антенн, облаками гудящего гнуса, и сизым от инея вымпелом «КП Амур Дальний ВКС РФ». В родное и покойное Подмосковье. А там и мамкин суп с галушками, и рыбалка под ивою, и Олеся, милая сердцу рыжуха Олеся – пишут друзья, ещё не замужем. Говорин и вовсе недавно обрадовал – штатное место у себя в Королёве приметил, держит. Английский только велит выучить, да костюмчик прикупить приличный: «Прожект сугубо интернациональный, старик!»
Хотя, если по совести, работа на первом в цепочке командном посту пусть и монотонная, но без стрессов и суеты – не чета центровской. Здесь охраняли от посягательств воздушные границы, пасли радаром шпионские самолёты да спутники, и между делом степенно пили кедровый настой под вяленую оленину – «излучение снять». Начальник штаба Самохин, остограмившись до багровых щёк, любил рассказывать, как вели такую космическую охоту при Союзе: засекут гадёныша, скинут «фемириды» (эфемериды — орбитальные координаты небесного тела, прим. автора) на Омегу в Сары-Шаган, «а те оттудаго сверхмошшным рубинным лазаром ка-а-ак херанут!», – и слепнет навеки вражеское око. Ну а группе связи из трёх человек во главе с инженером Тихоновым отведена гражданская миссия особой важности. С десяток раз за вахту, он ловил радиолучом станцию «Мир» ещё над самой Японией, снимал в автоматическом режиме данные с бортовой аппаратуры, и передавал их в ЦУП по наземной релейке. Образующийся задел в четверть часа позволяет Центру загодя обсчитывать параметры для пакета корректирующих команд с замыкающих пунктов. А ещё дежурным связным аванпоста порою выпадала честь первыми открывать эфир с космонавтами. Для этого, как ни странно, служил обычный старый телефон цвета слоновой кости. Вместо наборного диска на нем всё ещё желтел герб СССР – двуглавый орёл так и не долетел в эту глухомань. «Амур Дальний, приём», – бывало, солидно отвечал Павел в увесистую трубку, весь при этом подбоченивался и разом преисполнялся гордым духом отечественной космонавтики.