Василий Муратовский
https://yandex.kz/video/touch/preview/10430224496367385727
https://yandex.kz/video/touch/preview/9683872912787772215
Январь 2022
Фантасмагория горя:
ходишь перевёрнутый с ног на голову…
Правда голая,
одевается в туман
маскировки ран…
Казахстан зализывает раны,
странно,
смотреть на правду и видеть обман…
Так, сквозь белые клетки, непредсказуемо красным
проступает на марле реальность боли —
рана…
Давить на это опасно,
мы все сидим на одной,
круто надломленной ветке,
в охваченной безумием юдоли
вне зависимости
от статуса и сана…
На топоре января —
звёздная россыпь
соли…
* * *
Нет, не крупа – рой мошек золотистый —
снег мокрый в свете фонаря:
туманно значимый, проникновенно чистый,
как будто шар весь в блёстках крутится, горя
наружной стороной, а в глубине – клубится
раздумьем сумрачным начала ноября,
накатом сферы неземной кружится,
плывёт, почти касаясь роговицы,
скользит к земле и – снова в небосвод,
чтобы к окну, круг сделав, возвращаться.
* * *
Величия этого света не в силах никто передать,
но, если хоть часть его в сердце проникла,
кто может тебе помешать ощущать благодать?
Люблю благодарно внимать
дерзаньям поэтов
озвучить величие это.
Как в чаще лесной, в ощущеньях вселенских реликвий
бессмертного цикла
по тропам поющих попыток
люблю просветленно блуждать,
освобождаясь от пыток
безличья, привыкшего не замечать
величья
этого
света.
Звезда
Дороже хлеба, искренней тепла
игрушки из небесного стекла:
игла, помноженная на ежовый круг,
вошедший в сердце, как суровый друг;
и бледным золотом, и спелым аметистом
кресты играют в млечном поле чистом,
прищуром Марса, радугой Венеры
в пучине зренья
крутят камень Веры;
висит над теменем
алмазным пауком,
сквозь лак безвременья
бессмертным коготком
времён, племён, имён
вне бремени юдоли
мировоззренью боли
волею мирволит.
Национальность
Кобчик плачет в полынное марево –
Голубь белый растерзан навзрыд…
В моём сердце былинное зарево
Плавных песен и диких обид…
Я растерзан на части историей:
Пыль – былой белокаменный храм,
Вены стонут аудиторией
С лютой конницей по холмам.
Я – кипчак под смолою горящею,
И я – росс, что погиб с топором…
Я – юродивый с правдой неспящею,
Я – Абай с царскосельским пером,
Махамбет, волю лезвием пишущий,
Инок тихий, проклявший разврат,
Я – Чокан, невским воздухом дышащий,
Достоевский у семских палат.
Мне немыслимо взвешивать выгодно –
Чьё родство во мне громче кричит?!
Никому мной родного не выдано
Под бичом современных обид.
Соль-илецкий, и вятский, и верненский…
Я степной, я лесной, я от гор.
В моём сердце вселенная пенится –
Всё родное, в чём мысль и простор…
* * *
Под своё крыло
беру небо,
пестую облака
мысленным дымом,
не моя забота —
насущность хлеба,
но моя работа —
всё, что любимо…
Повезло — тоска —
звонкая струна,
память о добре —
отчая страна,
песен шумный бор,
пули у виска,
мамино тепло,
смертника тоска…
Не забыть любви,
даденной сполна…
Храм мой на крови —
кровная страна…
