Необъятный, просторный наш Полис, ты – бескрайность и есть.
И с рождения знающих Честь
аксакалов* столь мудрых ведь было не счесть.
Запирали зинданы* Заветом достойным и Совестью мы,
Дивный Полис не имел и тюрьмы.
В Великой Степи без овчарен паслись отары овец,
зверье без ружья добыть мог отважный охотник-ловец.
И в Полисе нашем не строившем тюрьмы-остроги,
не знавшем грехов, не слышавшем о низостях многих,
ведут только в Рай, я думал, все наши дороги…
Так, как же ужасная участь – злой рок
настигли мой Полис, и он занемог,
скажи мне, Великий Творец?!
4.
Времена нынче нам навязали
испытания, страдания, печали,
поджидают пропасть и бездна,
недоступные скалы – за нами.
Мой Полис – столь светлый, беспечный,
Твой Полис – идеал, безупречный…
Почему же и как они отобрали?!
В этом граде, теперь уже чуждом
нет места героям отважным.
Нет песни, воспевать и не нужно
там, в пути в вечность… о важном.
Мы запутались, мы в дебрях дремучих,
мрак нашел нас, и настигли темные тучи…
Превратили сей Полис в град невезучих:
Были девочки – стали подстилки,
что носят высокие шпильки,
а сыновей и вовсе в рабов – презренную кучу…
5.
А потом,
с приходом безбожников без семи покровителей,
Со сторон небес семи ночей, что без небожителей,
С глубоких недр земных, из-под семи пластов…
чужаки чинили произвол на земной обители;
С глаз хрустальных моих два зрачка оторвали,
нет прорвы прозрачной, в глубине – взор пустой.
Да все пуговки златые на груди оторвали,
стал невольником страсти, то-есть, я – раб простой.
Бутон развязали – пупок оторвали,
выжав сок, обратили мой вид в сухостой.
Ментальность и Вера – крылья, ввысь поднимали,
ободрали, остался крылан с пестротой.
Честь и Совесть имел – Алдаспан, и только ножны
остались от сабли, блистать пред пугливой овцой.
Волку лишь подобен был Дух,
вольный нрав мой был сложным,
и только Луна,
в подругах одна,
враждует со мглой – темнотой.
Самое страшное – с престола
скинули «Царицу слова»
немощный язык стал калекой и ушел на покой.
Семь братьев – семь бед, снова и снова
сметали все, что есть на пути,
сменялись одна за другой…
Сижу на пепелище доброго крова –
некогда отчего дома,
остаюсь я здесь на постой.
Моя бедная душа, ты давно дала сбой,
потеряла ведь все, как можно с такой чередой
зла бороться, при том быть живой?!
Все равно тяну волоком тело бренное,
груз тащу на себе, бьет в глаза суховей холостой…
Путь мерещится мне истоптанной, узкой тропой.
… А после, в этом Полисе устаю неизменно я,
рассказать, как прожил – выше сил моих, окажусь за чертой…