– Я всё понимаю, не беспокойтесь. Дверь не закрывайте, – ответил доктор.
По лестнице поднимался патрульный сержант с коротким автоматом на плече и шумящей рацией в руках.
– Я всё написал, – сказал ему доктор, тот кивнул, и они разошлись.
Сержант поздоровался, я провёл его в комнату, где в ожидании своей участи, казалось, ко всему готовый, сидел Ержик.
Сержант оглядел комнату, в руках его все также шумела рация.
– Суицид, – сказал сержант по рации. – Чего? Вроде бы подтверждается.
И он двинулся к выходу, будто совсем не замечая нас.
– А что теперь? – спросил я.
– Теперь приедет следователь.
И ушёл.
Мы сели в гостиной.
– Рус, они спросят, почему я пьяный? Если б я сейчас не выпил, я бы точно чокнулся. Ты бы не чокнулся?
– Чокнулся, конечно… Если следователь будет русский, то нормально.
У меня зазвонил мобильник. Это была мама.
– Как дела? – спросила она. – Как Ержан?
– Нормально, — сказал я. – Мам, я останусь у Ержика, ладно?
– Хорошо, но завтра у тебя первая пара, имей в виду.
– Да, мам, спокойной ночи.
Мы сидели в полумраке гостиной и молчали. Ержик курил одну сигарету за другой, мрачно глядя перед собой. Со стены на нас сурово смотрел дедушка в усах и на коне. Запах «Дженифер Лопес» плотно висел в воздухе. Наверное, я запомню этот приторный запах на всю жизнь.
Снова зазвонил телефон. Ержик взял трубку.
– Откуда вы всё это узнаёте? Я не могу сейчас с вами разговаривать, позвоните позже! – сказал он. – Постоянно звонят из похоронных контор, чёрт бы их взял.
Мы снова погрузились в молчание. Наконец, в дверь позвонили.
Вошли двое, один в форме, другой в штатском, видимо, следователь.
– Та-ак… – сказал следователь, оглядев комнату с бабушкой.
– Извините, как вас по имени-отчеству?
– Капитан Панов.
– Товарищ капитан, – сказал Ержик, – можно вас на минутку?
– Говори здесь.
Ержик протянул ему сотню долларов:
– Товарищ капитан, ради бога, я бы не хотел допросов и прочего. Я очень любил свою бабушку, и мне тяжело всё это…
Следователь положил деньги в папку.
– Я понял. Сколько лет бабушке было? Восемьдесят пять. На кого квартира записана? На родителей? Ну и всё, господи… Родители где?.. Ясно. Сержант, запиши.
– Э-э, что запиши, простите? – вмешался я.
– Все нормально, сядьте, молодой человек. Вы кто?..
Сержант стал записывать, а следователь диктовал:
– Асфиксия при удушении. После нас приедет труповозка, без вскрытия тут не обойтись, но, чтобы вас, как вы говорите, не таскали, я тут напишу, что надо. Она у вас болела? Нет? Ну, давление-то было? Пиши, сержант, давление, пила лекарства, чувствовала себя плохо. В последнее время находилась в мрачном настроении. Как тебя зовут?.. Ержан, да ты себя не вини. Старые люди часто так поступают. Уж я-то знаю.
– Товарищ капитан, она просила не делать вскрытия.
– Поговорите с моргушниками. А что, бабушка записку оставила?
– Да. Просит никого не винить.
– Давай сюда.
– Зачем?
– Ну, так тебе же лучше, давай, я к отчету приложу!
– Я только копию могу дать.
– Где ты сейчас копию сделаешь?
– Рус, сделай копию у меня наверху.
Я схватил записку, побежал наверх, долго соображал, как включить компьютер, нажимал все время не на те кнопки, и прошло минут десять, пока я принёс следователю копию. Ержик уже подписывал протокол.