— Слышь, а ты чей?
— Анисимов.
— А…, так ты Ромкин сын! Ничего себе вымахал! Я помню мы с твоим папкой, когда такими, как ты были, ох тут зажигали. До ночи на великах гоняли…
На мгновенье Егор опустил глаза и стиснул зубы: его достало, что каждый кто увидит его в этом поселке сразу начинают говорить про отца.
— Ладно, я пойду. Бабушка ждёт.
— С тетей Любой шутки плохи, — рассмеялся дядя Боря. —Помню она нас как-то раз веником гоняла, мы тогда к вам в сад залезли.
— Аха, — буркнул Егор и сразу пошел.
Джип так и стоял у ворот. Сидеть в темноте, на холодной скамейке не хотелось. Егор подошёл к своей калитке. Легонько толкнул и тихо прокрался во двор. На кухне горел свет. Он мельком увидел отца: тот сидел за столом и что-то говорил бабушке. Чтобы остаться не замеченным, Егор пошёл в противоположную сторону от кухни, обошёл дом и спрятался в предбаннике. Было зябко. Егор укутался в махровый халат, что лежал рядом, улёгся на скамейке и, пригревшись, задремал.
Из дрёмы его вырвал непонятный звук. Егор резко подскочил и начал крутить головой по сторонам. Сообразив, где он, снова присел на скамейку. Прислушался. Непонятным звуком был бабушкин голос, доносившийся с улицы: она вышла за ворота и звала его.
Егор сильнее укутался в халат и забился подальше в угол. Голос бабушки то отдалялся, то приближался и с каждым окликом становился звонче. Егор молчал. Ему вдруг стало жарко, он скинул халат.
— Рома, — голос бабушки раздался совсем близко. Сердце Егора бешено забилось, но не выпрыгивая из груди, а будто раскачивая его из стороны в сторону, — я к Митиным сходила, их мальчишка говорит они часа три назад как разошлись, а по дороге Борьку встретила, он сказал, что видел его у магазина. Ты звонил ему? Вдруг он снова на речку пошел? Там кусты вдоль берега, а если он провалился?!
— Мам, успокойся. Сейчас мы его найдём.
Рома снова набрал на телефоне контакт «Сынок», но оператор ответил, что абонент вне зоны доступа.
— Заводи машину, поехали его искать. Господи, да что ж такое-то…, — бабушка вдруг замолчала, а потом всхлипнула, — я же у Ольги его еле выпросила на эти выходные… Рома, ну что ты стоишь?! Я как матери его в глаза смотреть буду? Да где же он может быть? Господиии…, — и бабушка разрыдалась. — Я же его с пелёнок растила, пока она карьеру свою строила, — паузы между словами у бабушки выходили все длиннее, а рыдания громче, — а теперь «не забывайте, вы ему не мать», а я-то при чём? — и она разрыдалась ещё громче.
Егор закрыл уши ладонями, но долго так не просидеть не смог, и набрав в грудь побольше воздуха, он негромко произнёс: «Я здесь».
Бабушка бросилась к предбаннику:
— Егорка, ты тут?! Ты чего молчал?! — накинулась она на него, — тяжело рот открыть?! Я по всему посёлку ищу тебя. Чего ты тут сидишь? Выходи давай.
— Не выйду, — произнёс Егор.
Бабушка на мгновенье замерла, потом обернулась к сыну, стоявшему за её спиной, и сказала:
— Сам разбирайся. Натворил дел…, — махнула она рукой и пошла в дом.
Рома подошёл к предбаннику:
— Сынок, я там бургеры привёз, чёрные, как ты любишь, — заговорил Рома немного заискивая.