Солнце золотит острия пик и шлемы ратников, да едва приметная пыль многострадальной земли казахской поднимается из-под копыт коня джунгарского батыра. Кто из казахов, как того требует обычай Степи, решится выйти на единоборство с громилой Шарышем?
Воинственные выкрики джунгар и одобрительный гул их голосов, подбадривающих Шарыша. Ополчение казахов словно оцепенело. Лишь фыркали лошади, да тенькала встревоженно малая степная птица, что на беду свою свила гнездо в самом центре «полосы отчуждения», которая через минуту-другую должна превратиться в сущий ад.
И тут из рядов ополченцев выдвинулся всадник. Был он строен, как тело стрелы, и гибок, как тетива лука, однако при всех доспехах. «Кто это, кто?» — послышался шелест удивленных голосов. И в тишине, потому как даже джунгары в изумлении примолкли, впервые прозвучало: «Сабалак»…
Они были несопоставимы: Шарыш, словно мрачная и неприступная скала, и юный Сабалак, легкий и вольный, как ветер. Финал поединка, казалось, был предрешен. Что может сделать веточка лозы великану, под тяжестью которого прогибается даже бывалый скакун?..
Но всадники уже разъехались по разные стороны ратного поля и, развернувшись навстречу друг другу, пришпорили коней. Сколько длилось их сближение? Полминуты, сорок секунд? Это были мгновения, когда история затаила дыхание. Потому что в те мгновения решались судьбы двух народов: кому из них быть, идти в будущее, а кому не быть и погрузиться в воды забвения. О, Аллах! Сейчас Шарыш подденет это юное гибкое тело на пику и взметнет его к небесам…
Кони неумолимо несли их навстречу друг другу. В завораживающей магии стремительного движения, казалось, они в какой-то миг слегка соприкоснулись копьями и стремглав разъехались. Расстояние между ними все более ширилось. Шарыш отчего-то прихватил с собой пику Сабалака, а через секунду-другую стал почему-то оседать набок. Его конь вздрогнул, ощутив непоправимое, и ринулся дальше с удвоенной силой.
Потом и без всадника, который выронил свою пику и рухнул навзничь на землю, конь продолжал свой вольный, безумный полет. Пика Сабалака, пронзив соперника, слегка наклонилась и покачивалась — в ней, медленно угасала инерция движения, которому она была сопричастна несколько секунд назад …Впрочем, по другой версии, во время поединка Абулмансур отрубил Шарышу голову.
А дальше была та самая Аныракайская битва, которая явилась прологом окончательного разгрома джунгар. Однако последуем за мифом. Когда битва пошла на спад (мощный кулак джунгарского войска был рассечен на части), и остатки джунгарской конницы повернули вспять, а отряды конников-казахов кинулись их преследовать, хан Абильмамбет, царивший над битвой на возвышенности, велел позвать к себе безвестного Сабалака.
Застоявшийся под ханом конь приплясывал от нервного возбуждения, и, казалось, готов был немедленно ринуться вслед за отступавшими джунгарами. Он все время порывался вступить в бой, не то, что его сановитый всадник, который предпочитал быть чуть в стороне от схватки и над ней. На всякий случай. Чтобы быть готовым, если казахи дрогнут, и вовремя ретироваться с места событий.