Внешне выглядишь очень даже пристойно,
И когда ты испортился, кто тебя разберет?
Кроме собственных слов не слышишь других достойных,
Как серпом, режет словом всякий твой обормот.
И не можешь назвать своим собственный скот,
Днем смеяться не можешь, ночью сон не идет.
Без причины гордясь, на весь свет обижаясь,
То молчишь, то хохочешь, как идиот.
Каждый мнит себя бием, а сами мелки, как овечий помет,
Вот они, кто испортил суть твою, мой народ!
Не скажу, что исправитесь, станете лучше,
Коль из рук ваших выпали власть и почет…
Братья, что же вы спорите без причины?
Вы ж когда-то разумные были мужчины?
Иль господь отобрал вашей жизни оплот?
Нет единства, достатка, духовных забот,
Измельчилось богатство, прибыль скот не дает…
— В головах нет мозгов, споры из-за скотины,
Стали силой равняться, зависть всех жжет и жрёт…
Когда ж выправятся эти вот твои болтуны,
В каждой местности знахарь живет, тебя ждет?
И в каком же местечке силу дать вам должны?
И пора бы уж выздороветь на благо страны,
Степь, надеясь, готовит тебе этот год.
Неприученный к благам порядка, культуры,
Толку нет ведь от смеха, искривившего рот,
Придет время исправить и твои натуры,
Неужели и тогда спрячешь все ты испод?
ПОКЛОНЮСЬ ВЛАДЫКЕ БОГУ…»
Богу поклонюсь, дай повод,
Укажи мне путь прямой.
Когда враг берет за ворот,
Где защита, род степной?
Вот найманы и аргыны*
От моих речей в восторге.
Тобыкты** же, — чтоб им сгинуть,
Все мои слова отторгли.
Желтый слиток самородный
Даром не всучишь, без торга,
Медь ценней им, они гордо
Спорить будут тупо, долго…
На кусок бязи самаркандской
Парчу, стоящую дорого,
Сменят, сделав саван адский
Расплатой родового долга.
Поплатятся ж когда-нибудь,
Прервется их нечистый путь,
Придет возмездие за это.
Они ведь тоже — божьи дети,
Кары избежать не смогут,
Тенгри им воздаст по долгу!
*Аргыны, Найманы — казахские племена Среднего жуза.
** Тобыкты — родной род и аул Абая.
ПОРТРЕТ КОНЯ
Челка у него углом, остры ушки, как камыш,
Шея баранья, челюсть заячья, оленьеокий,
За загривок тронешь, он слегка задрожит, малыш,
Тот загривок, как ручей, извилистый и глубокий.
Ноздри — крупные, губы вислые, зубы длинные,
А хребет его — перекаты холмов былинные.
Отливает грива волнами серебра,
Локтевая кость расположена далеко от ребра,
Ляжки толстые, мощные, копыта черны и гладки,
Ноги длинные, в жилах сильных,
бьющих в земельный прах…
А спина у него широка, как крепкая доска,
Круп с широким мощным крестцом,
С любой стороны удобен для седока,
Зад виляет связанным в пучок хвостом.
А суставы его из крепкого, сильного мяса,
Ляжки толстые, сильные, округлый зад.
Телом маленький, но брюхо его — это жира и травы масса,
Растопырены ноги, мошонка — это жира склад.
Вот тренога толста, голень — как у жеребенка,
Он несется, как ветер, оседлать если тонко,
Он играет глазами, видит всех, видит все,
Привязать к коновязи его надо осторожно, тихонько.
Ходит не спотыкаясь, даже запряженный цугом,
Подбородком движенье покажет, будто с испугом,
В скачке — быстр, осторожен, обучен, смирен,
Благодарен судьбе, что свела меня с истинным другом.
Даже в медленном шаге сдвигается шапка со лба,
Он торопит меня, словно говорит: «Быстрей, голытьба!»
Никакой скакун не сравнится с ним в беге аллюром,
Хоть бы раз разрешила мне оседлать его злая судьба!