Постепенно стало холодать. Я устроил ложе среди коробок коньяка подальше от бортов и закутался в одеяло. Эх, а в пассажирском самолете сидел бы в теплом кресле и слушал ангельский голос стюардессы: «Уважаемые пассажиры, наше судно летит на высоте 5500 метров. Температура за бортом — 20℃». Не замерзнуть бы от холода на этом судне. Нет, надо думать о чем-нибудь тёпленьком, а лучше о горячем. Лучший способ согреться — развести костёр в желудке. Жаль, из-за натянутой сетки бутылку не достать. Я съежился под одеялом. Интересно, каков на вкус этот французский «Наполеон»? Наверняка, будет уходить влёт… И тут ярким флэшбеком в сознании всплыл подслушанный когда-то разговор в алматинском баре гостиницы «Интурист».
Мы сидели с подружкой и потягивали модный тогда коктейль шампань-коблер. Рядом сидел импозантного вида мужчина, пил коньяк и беседовал со знакомым ему барменом. Разговор зашёл о французском напитке. Бармен громко с видом крутого знатока рассказывал, как надо правильно пить:
— Коньяк, как и красивая женщина требует восхищения. Его не пьют, им наслаждаются. Сначала нужно оценить игру цвета, поболтав в бокале, потом согреть бокал в руках и только потом наслаждаться вкусом каждого глотка… А знаете, как пьют истинные ценители?
— Нет.
— Во Франции употребление коньяка возведено в ранг искусства и наслаждения. Название каждого бренда ассоциируется с качеством, изысканным вкусом и способом употребления. В специальный бокал наливают 30 — 40 грамм «Хеннесси» и перед первым глотком согревают в руке, чтобы раскрыть аромат до последней ноты… Но истинные ценители пьют коньяк при температуре тела любимой женщины.
— Это как?
— Элементарно. У женщины в районе ключицы есть маленькая впадина. Туда можно налить около 20-ти грамм, например, «Камю». А ещё есть ложбинка между грудей. Туда можно налить грамм 15 «Мартеля»… Но самые истые ценители пьют «Курвуазье»… — Бармен многозначительно замолчал и принялся протирать бокалы.
— И куда же его наливают?
— Ооо, «Курвуазье» — императорский коньяк! — бармен понизил голос. — 7-8 грамм помещается во впадине пупка… — потом склонился к уху мужчины и что-то прошептал.
— Сексуально, — сказал мужчина с восхищением.
— А потом, приходит послевкусие, которое заставляет вспоминать и коньяк, и женщину снова и снова…
Я начал перебирать в памяти своих знакомых: Алия… Сауле… Маржан…Таня… С которой из них и с какого места пить «Наполеон»?.. Но не успел определиться, как самолёт затрясло на посадочной полосе. Открылся люк. Второй пилот весело крикнул:
— Жив? Не замерз?..
Я тоже радостно крикнул:
— Алмата? Выгружаем?
— Актюбинск! Кончился керосин. Без коньяка быстро не заправят. Прокантуемся до утра.
Вот, чёрт! Но мысленно употребляя более сильные выражения, я слез со своего ложа и выдал одну коробку. Самолёт заправился и полетел. Я тоже слегка заправился «керосином», и одеялу тоже спасибо, а не то окочурился бы от холода. Опять приземление — открытый люк и весёлый хмельной летчик:
— Жезказган! Керосин кончился! Давай свою волшебную коробку!
Опять шантаж. Интересно, где кончился «керосин», в кабине лётчиков или в баках самолёта? Но куда денешься? Лишь бы долететь…