Да только ли поэт Абай? Наверное, он больше чем поэт. И больше чем композитор. И даже больше чем казах. Он – «жұмбақ жан» – «человек-загадка», как говорили о нем его сородичи. Абай выступает перед нами мыслителем, страстным оратором сократовского типа, учителем народа, лишь облекавшим свои глубокие идеи в прекрасные стихи.
И это было данью традиции, о которой этнограф Г. Потанин, друг Ч. Валиханова писал восхищенно: «Вся степь поет!», имея в виду не только любовь казаха к песне, но и именно то, что добрая половина Степи облекала в звучные стихи и мелодии свои мысли. Вот почему и у Абая было свое критически-объективное отношение к певцам и исполнителям мелодий. Абай прекрасно знал, что такое поэт, имея сокровенный и величайший опыт иных мировых предшественников. Но как духовный Учитель, он распространял свои идеи в стихах через своих учеников, талантливых исполнителей, молодых акынов. Распространял идеи и стихи как знание, как степную традицию, как часть вечного Степного знания, к истокам которого он приник с детства. И Абай для своего степного народа был не менее значим, чем Сократ в древней Греции, Квинтиллиан в Риме, Конфуций в Китае.
И когда мы говорим, что Абай – совесть казахского человека, мы должны соизмерять его духовные устремления с нашими поступками. Как мы живем? Почему мы так живем? Куда мы идем? Как нам выстраивать отношения с нашими соседями? Кто мы на Земле? Каков конечный смысл земного существования? Отсюда, через осмысление ценности судьбы, мы приходим к другому, общечеловеческому, гуманистическому выводу: а ведь Абай говорит не только о казахах, но в целом о смысле человека на земле, ответственности его перед богом, давшим ему жизнь. Абай призывает человека к духовности, к гармоническому существованию всех людей. Ему также дороги Сократ и Аристотель, Физули и Сайхали, Пушкин, Лермонтов и Толстой, которые и есть совесть человечества. И Абай полноправно вошел в этот блистательный ряд.
Орынбай Жанайдаров, поэт, писатель:
«Абай – великий казахский поэт, философ, композитор, основатель казахской письменной литературы, первый ее классик. Многие переводили Абая на русский и другие европейские языки, и всякий раз у нас, у читателей, от этих переводов оставалось впечатление недосказанности, незавершенности, несовершенства. Ведь стихи Абая, переведенные в пятидесятые, шестидесятые и другие годы, осуществленные именитыми поэтами, не передавали всей полноты и глубины философии его поэзии, мы всякий раз, прочитав переводы тех лет, понимали, что настоящего Абая на русском языке у нас все еще нет. Значительная попытка была сделана замечательными русскими поэтами Михаилом Дудиным и Юрием Кузнецовым, но и они не поняли полностью сути и смысла его стихов. Хотя временами нам казалось: «Вот она – истина! Вот он – настоящий Абай!» Но через некоторое время и эти хорошие переводы при тщательном анализе оказывались несовершенными, не передающими смысла стихов великого казахского гения. Вероятно, все дело в том, что стихи Абая переводились все-таки с подстрочника, и хотя рядом с переводчиком всегда находились хорошие советчики и консультанты из среды казахских писателей, все равно знатоки поэзии Абая качали головами и говорили: «Нет, не то! Это не Абай… Нет пока еще Абая на русском языке…»